Любовь к родине

Однажды мне довелось встретить человека с ярко выраженными патриотическими настроениями. Само собой разумеется, пришлось выслушать тирады в адрес христиан, мол, вы Родину не любите, не патриоты, пользы от вас стране нет. А еще за мир вы не боретесь, так что, если завтра война, то и надёжи на вас не будет никакой… В общем, стандартный набор, мягко говоря, не самых продуманных обвинений, за которыми, как правило, кроются максимум эмоций и минимум осведомленности (Мф. 5:11,12). Пришлось побуждать человека обратиться к здравому суждению, благо он был к таковому расположен.

Во-первых, что значит, «не лЮбите родину»? Почему любовь к родине должна главным образом ассоциироваться с готовностью взять в руки автомат и идти убивать людей? Почему любовь к ней измеряется исключительно степенью активности на войне? Собственно говоря, состояние войны для государства, скорее, исключение из правил, чем обыденность. И что же, если три поколения живут без объявления всеобщей мобилизации, все они «не любят родину», так как ну нет никаких иных возможностей оную любовь проявить?

Почему-то любовь к родине мне представляется несколько с иной стороны. Есть она или нет должно угадываться в обычных, повседневных делах человека, а не в час, когда ему, не оставляя особого выбора, под страхом тюрьмы вручают повестку в действующую армию. Она проявляется в отношении к обществу, уважении к его культуре, законам и правам каждого отдельно взятого человека. В честном труде, укреплении семьи и воспитании достойных детей. В том, чтобы не мусорить на улице, в конце концов…

Мне дорога моя родина, то место, где я родился и вырос. Она всегда будет вызывать во мне самые теплые чувства, независимо от любых иных даже более красочных мест на земле, в которых бы я оказался. Это вполне естественно (Сравните Быт. 31:30; Пс. 137:1,4). И именно из любви к ней я не буду делать ничего того, что могло бы приуменьшить ее красоту, но, наоборот, буду содействовать приумножению этой красоты. Это нормально, это правильно.

Почему же я должен доказывать свою особую любовь к родным мне местам, содействуя их превращению в место огня и пепла, разрухи и смертоубийства? Или любовь в том, чтобы я отдал свою жизнь на войне? Станет ли моя родина счастливее от того, что живущие на ней люди расстанутся с жизнью? Сомневаюсь. А если эти люди не пожелают отдать свою жизнь, что тогда? Они предатели? Тем не менее, военные истории в духе 300 спартанцев всегда были большей частью исключением из правил. В битвах гибло относительно меньшее число воюющих, а оставшиеся были вынуждены отступать, оставляя свои позиции, а зачастую и родину. Вместе с ними уходила и значительная часть мирного населения, в то время как другая часть оказывалась под контролем другой воюющей стороны. Они все тоже предатели? Одни – потому что оставили родину, не пожелав умереть за нее, а другие – потому что остались на ней, но под иной властью?

Минувшая история показывает, что вопрос любви/нелюбви к родине всегда был подвластен сиюминутным политико-патриотическим веяниям. Он неминуемо исчезал вместе со сменой политической конъюнктуры и, разумеется, обнаруживал свою искусственность под действием времени. Обращаясь к российской истории, будут ли современники говорить о сотнях тысячах эмигрантах из постреволюционной России как о тех, кто «не любил родину»? А те миллионы, что не взяли в руки оружие, но остались под оккупацией во 2-й Мировой войне и продолжали жить и трудиться, их тоже следовало назвать предателями? Сегодня подобные оценки покажутся нелепыми даже ультрапатриотам, что лишь подтверждает простую истину: ассоциирование любви к родине с готовностью отдавать жизни в войне – явление искусственное, подверженное эмоциям на патриотической волне и не оправдываемое временем.

С христианской точки зрения, данный вопрос представляется таким же парадоксальным. Без сомнения, ученикам Иисуса нередко приходится сталкиваться с угрозой смерти, а порой и умирать за свои убеждения (Лк. 11:49). Но они расставались с жизнью, согласно словам Христа: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). В противовес лукавым толкам, в этих словах Иисуса нет и намека на то, что христиане должны «забирать чужие души», участвуя в войнах. Наоборот, они отдают «СВОИ души», а не души врагов. Об отношении же к врагам Иисус заповедал: «любите врагов ваших... молитесь» за них (Мф. 5:43-45). И если современные христиане, следующие этому наставлению Иисуса, должны восприниматься как «нелюбящие родину предатели», то в пору вменить эту вину самому Христу, который подал непосредственный пример данной позиции.


Будут ли христиане бороться за мир и справедливость? Вопрос некорректный, смахивающий на предыдущий: воюют ли ученики Иисуса со злом? Борьба с точки зрения этого мира всегда ассоциируется с насилием, непокорностью и кровопролитием, а это неприемлемо для истинных христиан, «потому что наша брань не против крови и плоти» (Еф. 6:12). Если христианин и воюет, то только с проявлением собственного несовершенства (Рим. 7:22-25; 8:7,13; Гал. 5:17; Кол. 3:5; Иак. 4:1; 1 Пет. 2:11). Более правильно было бы сказать: христиане не борются за мир, а содействуют миру. Они никого не заставляют следовать добру, но сами стремятся показывать пример такого следования. 

Те, кто спешит обвинить не желающих брать в руки оружие учеников Христа в "нелюбви к родине", забывают, что точно так же поступают и другие христиане, что называется, "по ту сторону". А это значит, что миллионы тех, кто потенциально мог бы стать солдатами "на той стороне", благодаря своим христианским убеждениям не будут идти войной против "этой стороны". И разве это не живой результат подлинного стремления к миру? 

Подобные примеры, похоже, куда действеннее усилий иных «патриотов». В то время, когда в обществе ведутся горячие, но безрезультатные дискуссии о том, как победить преступность, эгоизм и коррупцию, тысячи людей, становясь христианами, коренным образом избавляются от этих и иных подобных им пороков. Их образ жизни реально улучшается, их качества меняются, семьи крепнут, возрастает репутация среди знающих их людей… Казалось бы, разве не к таким изменениям в обществе призывают многочисленные пламенные ораторы с экранов телевизоров? Пожалуйста, взгляните на истинных христиан, вот вам реальные примеры их достижений! Им не надо бороться за мир; они прекрасно знают, что содействует подлинному миру, и помогают множеству людей обрести его в своей жизни! Они уже сегодня с успехом делают то, о чем другие только говорят (1 Пет. 2:11,12).

Мой собеседник явно не ожидал, что придется взглянуть на поднятые им вопросы в подобном ракурсе. И хотя он продолжал по привычке стоять на своем, но делал это уже с куда меньшей категоричностью. По его взгляду было видно, что озвученная информация запустила в его разуме какие-то иные, новые механизмы осмысления, логичность которых ставила под сомнение все имевшиеся у него заготовки и шаблоны. 

Мы расстались на добром слове, пожав друг другу руки. Мой собеседник сказал, что все мы остались при своих взглядах. Но я был более чем уверен, что беседа помогла ему серьезно задуматься над тем, о чем он ранее, возможно, никогда не рассуждал. И я надеюсь, что у этого человека, как минимум, будет уже немного менее предвзятое отношение к ученикам Христа, а в их жизненной позиции он будет видеть больше здравомыслия и логики. А как максимум, надеюсь, этот человек осознает, что необязательно доказывать свою любовь, беря в руки оружие. Любовь с миром в сердце куда действеннее «любви» с яростью на лице. Ведь и Христос возлюбил человечество и отдал себя за него, не погубив при этом ни единой души (Ин.  3:16,17; 17:12).