«А вы придите к нам в церковь, побудьте на богослужении. Там все и узнаете»…
Примерно такое изречение можно услышать от некоторых верующих, когда речь заходит о понимании воли Бога, о понимании Библии. Допустим даже, что я бы туда пришел, но есть одна проблема, которую можно обозначить короткой фразой: «Я НЕ ПОНИМАЮ». И эта фраза возникает с периодическим постоянством чуть ли не по каждому вопросу, будь то проводимые в церкви обряды, богослужения или чтение Писания. Причем, я не понимаю не только смысла многого происходящего в подобных церквах или храмах; я зачастую не понимаю даже самой речи, звучащей там. Не понимаю, потому что церковное богослужение построено на средневековом анахроническом наречии, на т.н. церковно-славянском языке (ЦСЯ) – языке, на котором люди не говорят уже несколько столетий.
"ТЬМА СЛОВ НА НЕЗНАКОМОМ ЯЗЫКЕ"
Как глубоко верующий христианин я осознаю евангельскую истину, согласно которой спасение человека неразрывно связано с разумным пониманием и принятием учений Христа. И это логично: человек не может принять сердцем то, чего он не понимает. В противном случае он либо не сможет увидеть ценности данного учения, либо, что еще хуже, станет неразумным фанатиком. Ни того, ни другого Богу не нужно. Вот почему Иисус обращал серьезное внимание научению истинам, а не просто их формальному принятию:
«И будут все научены Богом. Всякий, слышавший от Отца и научившийся, приходит ко Мне» (Иоанна 6:45. Сравните Матфея 28:19,20).
По той же причине апостол Павел, говоря: «преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия», напрямую связывал это с целью – «для разумного служения вашего» (Римлянам 12:1,2). В самом деле, можно ли без ясного понимания воли Бога совершать ему разумное служение?
Вывод очевиден: Бог желает, чтобы обращающийся к нему человек был обучаем библейским истинам (Сравните Второзаконие 6:1; Михей 4:2). Эти истины должны быть доносимы людям ясным понятным языком.
Но встречу ли я такое понимание в православном храме, приди я туда? Вряд ли. Основная часть церковного богослужения традиционно будет проводиться на том самом церковно-славянском языке, который я не понимаю. И более чем уверен, его не понимает и подавляющее большинство из постоянных прихожан. Тогда для кого вообще проводится такое служение? Мне это тоже не понятно.
Один из церковных прихожан сделал следующее признание:
«Скажу, как простой человек, что приходит в храм к Богу и поучаствовать в богослужении. Я половину не понимаю в богослужении и это в большинстве случаев приводит к рассеянности, а большинство фраз (в частности Евангелие) звучат скорее как "мистическое заклинание" нежели как что-то иное. Тут либо нужно вводить реально обучение церковно-славянскому в школе и в приходах. Причем именно обучению, либо переводить все на русский. Про себя я молюсь на русском, т.к. он мой родной. Церковно-славянский мне не родной и скорее всего про себя я им молиться не буду, кроме тех случаев, когда я зазубрил молитву наизусть».
Думаю, так могут сказать очень многие набожные люди, стоящие в церкви на литургии и прочих проводимых там богослужениях. «Я половину не понимаю в богослужении и это в большинстве случаев приводит к рассеянности». Такого ли богослужения желает Бог? Так ли учил Иисус, чтобы в лучшем случае половину из того, что он говорил, людям было сложно разобрать на слух?
«Подавляющее большинство православных христиан России не знают и никогда не смогут изучить на должном уровне церковнославянский. Этот язык с каждым годом будет все более отдаляться от простого народа» (Юрий Белановский, заместитель руководителя Патриаршего Центра духовного развития детей и молодежи при Даниловом мужском монастыре г. Москвы).
«Дело в том, что любые апелляции к древним традициям и духовному богатству церковнославянского языка будут несостоятельными до тех пор, пока богослужение будет оставаться непонятным для подавляющего большинства прихожан. Именно непонятность богослужения для значительной части верующих — даже искренно стремящихся проникнуть в смысл песнопений и молитв, — остаётся реальной и одной из самых насущных проблем церковной действительности […] Производной, но от этого не менее серьёзной, остаётся проблема чтения и пения в храмах. Даже в духовном центре Русского Православия — Троице-Сергиевой Лавре редко когда можно услышать хорошее — осмысленное и внятное — чтение. Зачастую чтецы и певцы сами мало понимают, что они читают или поют, особенно когда приходится читать по-настоящему сложные и чрезвычайно насыщенные в смысловом плане церковнославянские тексты с листа» (Игумен Евфимий (Моисеев), альманах “Альфа и Омега”, № 53, 2008 г.) https://azbyka.ru/mysli-o-yazyke-bogosluzheniya
Проблема понимания прихожанами церковно-славянского языка хорошо известна церковному клиру. Более того, она становится предметом обсуждения на страницах православных сайтов и в авторских статьях представителей церкви. Но я обратил внимание на важный нюанс – при всем обилии суждений на данную тему почему-то мало кто пытается рассматривать этот вопрос с позиции Библии. Речь будет заходить о «важности сохранения традиции», о «культурном наследии», о «сакральной красоте» ЦСЯ… О чем угодно, но только не о побуждении взглянуть на проблему с помощью библейских принципов. И мне интересно, почему так?
А между тем, многое может прояснить принцип, рассмотренный апостолом Павлом в 1 послании Коринфянам. Причем, особая его актуальность выявляется в том, что Павел затронул непосредственно интересующий нас вопрос – как проводить богослужение, чтобы присутствующие на нем могли понимать то, что им говорится. Откроем 14-ю главу…
«Так если и вы языком произносите невразумительные слова, то как узнают, что вы говорите? Вы будете говорить на ветер… Если я не разумею значения слов, то я для говорящего чужестранец, и говорящий для меня чужестранец» (1 Коринфянам 14:9,11).
«Стоящий на месте простолюдина как скажет: "аминь" при твоем благодарении? Ибо он не понимает, что ты говоришь» (стихи 16)
«Но в церкви хочу лучше пять слов сказать умом моим, чтобы и других наставить, нежели тьму слов на незнакомом языке» (1 Коринфянам 14:19).
Итак, согласно Божьему Слову, богослужение в церкви должно проводиться так, чтобы каждый присутствующий мог четко и ясно понимать услышанное. Потому что среди наиважнейших целей богослужения является качественное обучение пришедших людей. 14-я глава 1 послания Коринфянам неоднократно подчеркивает данное условие словами: «к назиданию церкви» (стих 12), «чтобы и других наставить» (стих 19), «все сие да будет к назиданию» (стих 26), «чтобы всем поучаться и всем получать утешение» (стих 31).
И, наоборот, если это условие не соблюдается, то согласно данному месту Писания, «ум остается без плода» (стих 14), «другой не назидается» (стих 17). По сути, во время богослужения, когда «вся церковь сойдется вместе», все сказанное «на незнакомом языке» будет обращено «на ветер» (стихи 9,19,23).
"СВЯТАЯ ТРАДИЦИЯ"
Защитники использования церковно-славянского языка в богослужениях могут говорить примерно так: «это язык высокого благочестия, это святая церковная традиция». Но мне этот довод тоже не понятен. Во-первых, что такое благочестие?
«Быть благочестивым значит исполнять волю Божью, а это означает знать Бога, т.е. когда кто старается быть независтливым, целомудренным, кротким, щедрым по силе, общительным, не любопрительным (склонный ксловопрению), и делать все что угодно Богу» (Антоний Великий).
Итак, благочестие – это «истинное почитание Бога через исполнение Его заповедей» (Православный сайт «Азбука веры»). Судя по вышеупомянутым цитатам, благочестие напрямую связано с пониманием воли Бога и ее исполнением в своей жизни. Но как мы уже обсуждали ранее, ЦСЯ давно превратился в «мертвый язык», содержащий для подавляющего большинства верующих людей по сути «невразумительные слова» (1 Коринфянам 14:9). Как следствие, ЦСЯ уже не позволяет обычному человеку узнавать волю Бога. Стало быть, если искренне верующий в Бога человек не владеет церковно-славянским языком, то он уже не может надеяться на достижение «высокого благочестия»? Без знания ЦСЯ христианин теряет особую ценность в глазах Бога? Или, может, молитвы на ЦСЯ Бог слышит лучше, чем на современном русском языке?
Что касается «святой церковной традиции», то здесь тоже слишком много противоречий. О какой именно традиции идет речь и когда эта традиция появилась? Что знали о «традиции ЦСЯ» благочестивые пророки древнего Израиля? Придерживались ли ее апостолы Иисуса и первые христиане? Говорил ли об этой традиции сам Христос? Думаю, никто из них не чувствовал себя некомфортно от того, что не говорил на таком языке. Да его еще и в помине-то не было. Тем не менее, это нисколько не влияло на их взаимоотношения с Богом и одобрение свыше.
И уж если говорить о «языковой традиции», то в таком случае стоит обращать внимание на другие языки, библейские. На еврейский и арамейский языки, на которых была написана большая часть Библии – Ветхий Завет. На этих языках веками совершалось богослужение в Иерусалимском храме. На этих языках говорили пророки, апостолы и Иисус. Казалось бы, разве нет большей святости в том, чтобы говорить на одном языке с этими великими мужами веры?
А еще древнегреческий язык (койне). Ведь именно на этом языке был написан Новый Завет. Именно этот язык стал для апостолов и ранних учеников Иисуса языком благовествования и распространения христианства. Этот язык звучал на встречах в ранних христианских церквях. Даже спустя века после воскресения Иисуса греческий язык оставался основным языком богослужений. Уж если на то пошло, то «традиционности» в нем куда более, чем в церковно-славянском. Соответственно, следовало бы и богослужения проводить на древнегреческом, и читать Библию тоже, и даже молиться на койне. “Читая на греческом мы понимаем все христианские истины в их полноте и целостности”, – писал религиозный мыслитель и историк протоиерей Георгий Флоровский. Казалось бы, нет иного языка, который бы так «приближал» к Богу, как древнегреческий. Вот где и «святость», и «традиция»…
Почему же в православной церкви изначально не переняли эту древнюю «святую традицию»? Ответ дают сами же представители церкви: язык византийского богослужения не был понятен русскому человеку. Более того, это усложнило бы саму идею «христианизации» Руси.
«Знание греческого языка не было широко распространено среди русских. В летописях и житиях мы не встречаем русских, говорящих по–гречески; отсутствуют и упоминания об обучении греческому в школах. Но что еще важнее, до нас не дошло ни одной греческой рукописи, написанной на Руси, никаких греческих цитат или даже отдельных слов, написанных греческими буквами в русских рукописях. Представляется, что греческий был для русских лишь средством общения с чужеземцами, а не орудием культуры. Изучая богословские и ученые творения наиболее образованных русских авторов, мы не находим среди источников прямых греческих оригиналов» (Г.П. Федотов "Греческий язык на Руси").
По этой-то причине православная (византийская) церковь практически с самого начала старалась привить новую религиозную модель среди славян через использование понятного для них языка. И это вполне логично. Не логично другое – почему спустя много веков, когда в современном обществе люди давно не используют средневековый архаичный язык, церковь не следует известному примеру и не жаждет приобщать людей к вере с помощью понятного языка общения? Вместо этого она говорит о некой «традиции», которая явно никому уже пользы не приносит – ни самим людям, ни Божьему делу…
Такой подход, на мой взгляд, абсолютно противоречит принципам Священного Писания.
В Пятидесятницу 33 года, чтобы дать свидетельство прозелитам-неевреям, Бог наделил своих служителей даром говорения на других языках, а вовсе не наоборот – не заставил неевреев понимать еврейскую речь. В итоге те уверовали, говоря: «мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились… слышим их нашими языками говорящих о великих делах Божиих» (Деяния 2:4-11).
Несмотря на то, что Ветхий Завет изначально был написан по-еврейски, первые христиане за пределами Израиля активно использовали его грекоязычный перевод – Септуагинту. Так как искренним людям из других народов еврейский язык был непонятен, истину они узнавали на знакомом для себя койне.
Павел как «апостол язычников» не вводил курсов изучения ими еврейского языка. Наоборот, все свои послания к христианам из других народов он писал только на греческом языке – понятном для людей того времени (Колоссянам 4:16). Так что христианам не нужно было тратить время и силы на расшифровку новозаветных посланий с помощью, условно говоря, "учебников по греко-еврейскому языку".
Во всех этих примерах отражается взгляд Бога на «языковой» вопрос. Господь, в отличие от некоторых религиозных мыслителей, не воспринимает какой-либо устарелый язык в качестве «священной коровы». Он не устанавливает странных традиций, которые создавали бы препятствия делу донесения его Слова до людей разного рода, национальности и наречия. Он не считает, что право слышать и понимать его волю могут иметь только «мудрые по плоти» знатоки анахроничных языков. Согласно Писанию, Бог прежде всего открывается «людям некнижным и простым» (Деяния 4:13; 1 Коринфянам 1:26-28).
Господь не скрывает свое Слово от людей, но желает донести его до ума и сердца каждого человека. И если церковь заинтересована быть в этом вопросе помощницей Господу, то ей как минимум следует содействовать Его намерению, а не наоборот, не загромождать Божье Слово массой обременяющих традиций и ограничений, в том числе по языковому признаку (Матфея 23:4).
Комментариев нет:
Отправить комментарий